людишкам, которые настолько погрязли в собственных низменных желаниях, что готовы убивать друг друга за какой-то жалкий кусочек золота? Которые вечно ставят друг друга в глупые рамки, чтобы за счет этого обогатиться и заполучить как можно больше безделушек или получше набить брюхо? Которые ненавидят друг друга, но все равно продолжают жить бок о бок и портить жизнь другим! Не только себе, но всякой твари, травинке, что попадается на их пути! Какой толк помогать мне одному человеку избавиться от другого, когда следом за ним придет другой, такой же… ничуть не лучше?.. — чудовище продолжало кружить, опутывая их своими речами, словно сетью. Затем… затем… хмммм… да не торопи меня!.. Я вспоминаю! Кажется, кое-что мне показалось странным в рассказе Уджа… ах да! На этом месте он почему-то сделал долгую паузу и словно опустил кусок. Когда господин снова заговорил, на этот раз речь зашла о том, как ему удалось магическим образом приказать дракону уснуть. Он просто держал рисунок перед собой и просто повелел чудищу. И оно подчинилось. Знаю, звучит очень странно, но именно так господин рассказал мне! Когда дракон уснул, они собрали все, что смогли унести, и принесли Юджу. О твари воины договорились не рассказывать и сказали командиру, что их добыча — все, что им удалось найти в заброшенном королевстве. Так как у армии больше не было времени, и они должны были поторопиться, командир не стал настаивать на более подробном изучении найденного места.

Так вот… вскоре после этого все воины, которые соприкасались с унесенными золотом и драгоценностями, начали вести себя странно: их как будто обуяла непонятная жажда… страсть завладеть сокровищами даже ценой собственной жизни. Поначалу данное заметно не было, но чем больше месяцев проходило, чем сильнее одолевали мужчин голод, холод и затяжная осада, тем очевиднее проявлялась их внутренняя сущность, искаженная находкой. Все чаще возникали споры и недовольства насчет долгого бездействия, самого командира и того, как он часто запирается с сокровищами. Одни начали даже тихонько поговаривать и строить планы о том, как прикончить Юджа и забрать все ценности себе. Откуда мне ведомо?.. Уже тогда Уджа заприметил мои неприметность и осторожность и приказал подслушивать всяко-разные разговоры. Однако господин и Линж опередили заговорщиков. Понимая, что Юдж окончательно сошел с ума и дальнейшим командованием приведет людей только к неминуемой гибели, Уджа явился к тому в покои поздно вечером, заранее попросив напарника отвлечь дежурившего рядом с комнатой солдата, а сам прикончил командира. Затем посреди ночи велел разжечь факелы во дворе близ крепости, забрался на помост для казней, и, показав всем собравшимся отрубленную голову Юджа, объявил себя новым командиром армии, а Линжа — своей правой рукой. Естественно, известие вызвало смешанную реакцию, однако никто не осмелился противостоять Уджа… по крайней мере, в ближайшие часы. Первыми своими приказами господин велел запереть помещение, где хранились сокровища, и никого туда не пускать, а также выделить место несчастным жителям деревень в крепости и обеспечить их большим количеством еды, воды и одеял.

Первое и самое крупное восстание не заставило себя долго ждать: уже днем недовольные солдаты бросили Уджа вызов, посчитав его недостойным своей позиции, а также предателем, убившим Юджа (хотя сами, небось, давно мечтали о том же). Им даже удалось переманить на свою сторону Линжа и верных ему воинов… ха, якобы. Они, небось, и не ожидали, что это был трюк лиса, а когда те в разгаре битвы нанесли им удар с тыла, не сразу сообразили, что произошло. Именно во время того противостояния в наши ряды затесался человек, которого я ранее то и дело замечала преимущественно в местах, где располагались селяне. Очень высокий, с огненно-рыжими волосами, напоминающими жидкое пламя, да такими чертами лица, словно прибыл откуда-то с Дальнего Востока… Как, спрашиваешь, его зовут? Дай-ка подумать… как-то на Р… ах, Рюу, кажется!.. Унир, ты чего? Ты сильнее побледнел. Может, мне прекратить?.. Продолжать? Что ж, ладно, ты сам попросил, но если тебе станет совсем не по себе, я тут же прекращаю. На тебя больно смотреть!

Этот человек, Рюу, всегда старался помогать нуждавшимся, но никогда не встревал в открытое противостояние с солдатней, стараясь подавлять конфликты до того, как они вспыхивали. Никто не знал, из какого тот прибыл селения, а на расспросы мужчина всегда усмехался и отвечал, что долгое время жил один в домишке далеко за рекой Ба-Нин. Конечно, сомнения на его счет не заставили себя долго ждать, но доброе отношение к окружающим и желание помочь снискали ему большую известность и любовь среди сельского люда — особенно среди женщин, детей и стариков. Приказы Уджа, направленные на улучшение житья сельчан при крепости, тоже дали плоды в виде большего уважения и доверия к господину со стороны простого народа. Именно эти две вещи и сыграли сильную роль в схватке: восставшие совсем не ожидали, что селяне, которым новый командир разрешит выдать оружие для самозащиты, пустятся в бой, а с ними и Рюу, которому, как выяснилось, подчиняется огонь. Напуганные и сбитые с толку резким увеличением числа сторонников Уджа за счет простого люда да предательства Линжа, а также присутствием не то заклинателя, не то не пойми кого, способного призывать и управлять пламенем, воины, выступившие против господина, были повержены. Всех восставших велено было казнить в тот же день, а их лидера и всех к нему приближенных — вывести на крепостную стену, где на глазах порядком расслабившейся за время осады вражеской армии им перерезали горло и скинули вниз, а следом избавились так же и от всех остальных тел повстанцев. Данное, естественно, не обошлось без зрителей со стороны неприятеля. Свистом и требовательным криком Уджа смог подозвать к стенам посланца от армии врага и велел ему передать главному, что Юдж мертв, и теперь он за главного.

Следующий же приказ поверг многих в глубокое недоумение: господин настоял на том, чтобы солдаты выкатили старую катапульту и принесли все сокровища, которые удалось вытащить из горного королевства. На вопрос не менее удивленного Линжа, что он намеревался с этим делать, Уджа ответил:

— Отдадим им проклятую добычу, и они сами раздерут друг друга на куски. Если не сделаем этого, то скоро крепость будет некому защищать.

План господина звучал странно… даже безумно, но он стал главным, и солдаты должны были ему подчиняться. Как было велено, вскоре катапульта и мешки с сокровищами выволокли на улицу близ крепости. Любопытный люд и солдатня расположились по обе стороны от развернувшегося зрелища — того, как